Неточные совпадения
Элегантный слуга с бакенбардами, неоднократно жаловавшийся своим знакомым на слабость своих нерв, так испугался, увидав лежавшего на полу господина, что оставил его истекать кровью и убежал за помощью. Через час Варя, жена
брата, приехала и с помощью трех явившихся докторов, за которыми она послала во все стороны и которые приехали в одно время, уложила раненого на
постель и осталась
у него ходить за ним.
Его арестовали дома, поставили
у дверей спальной с внутренней стороны полицейского солдата и
братом милосердия посадили
у постели больного квартального надзирателя; так что, приходя в себя после бреда, он встречал слушающий взгляд одного или испитую рожу другого.
Анна подумала, что она хорошо сделала, не сказав Розе всего о
брате…
У нее как-то странно сжалось сердце… И еще долго она лежала молча, и ей казались странными и этот глухо гудящий город, и люди, и то, что она лежит на одной
постели с еврейкой, и то, что она молилась в еврейской комнате, и что эта еврейка кажется ей совсем не такой, какой представлялась бы там, на родине…
В начале июля месяца, спустя несколько недель после несчастного случая, описанного нами в предыдущей главе, часу в седьмом после обеда, Прасковья Степановна Лидина,
брат ее Ижорской, Рославлев и Сурской сидели вокруг
постели, на которой лежала больная Оленька; несколько поодаль сидел Ильменев, а
у самого изголовья
постели стояла Полина и домовой лекарь Ижорского, к которому Лидина не имела вовсе веры, потому что он был русской и учился не за морем, а в Московской академии.
Потом, раскинув руки, свалился на бок, замер, открыв окровавленный, хрипящий рот; на столе
у постели мигала свеча, по обезображенному телу ползали тени, казалось, что Алексей всё более чернеет, пухнет. В ногах
у него молча и подавленно стояли
братья, отец шагал по комнате и спрашивал кого-то...
— Теперь,
брат, ау! Кончено. Но что это с тобой, Фроим? Ты как вареный: не мог сам надеть кольцо. Постой, дай руку! Да
у тебя жар… Ступай скорее домой и ляг в
постель. Отведи его, Израиль, и позови доктора. Ну, ступай, Фроим. Не беспокойся. Дело все-таки сделано.
Сестра встрепенулась. Ей приснилось, что она сидит
у окна, что маленький
брат играет, как в прошлом году, в цветнике и зовет ее. Открыв глаза и увидев его в
постели, худого и слабого, она тяжело вздохнула.
Маленький хозяин уже давно неподвижно лежал на
постели. Сестра, сидевшая
у изголовья в кресле, думала, что он спит. На коленях
у нее лежала развернутая книга, но она не читала ее. Понемногу ее усталая голова склонилась: бедная девушка не спала несколько ночей, не отходя от больного
брата, и теперь слегка задремала.
Вот уже четыре дня, как я не смыкаю глаз
у постели больного, то вместе с Марьей Петровной, то с ее
братом.
— Да ты что,
брат, таким розаном смотришь? — продолжал он, обращаясь к прапорщику, который краснел, потел и улыбался, так что жалко было смотреть на него. — Ничего,
брат, и я такой же был, как ты, а теперь, видишь, молодец стал. Пусти-ка сюда какого молодчика из России, — видали мы их, — так
у него тут и спазмы и ревматизмы какие-то сделались бы; а я вот сел тут — мне здесь и дом, и
постель, и всё. Видишь…
Смерть
братьев Натальи Федоровны в конце 1812 года, когда Лидочке исполнилось уже шестнадцать лет, разразившаяся двумя, с небольшим промежутком, ударами над домом Хомутовых, как-то особенно сблизила трех одиноких женщин вообще, а Наталью Федоровну и Лидочку
у постели заболевшей с горя Дарьи Алексеевны в особенности.